Коллектор библейской книги

Сегодня существует большая проблема, которой должны уделять внимание дети Божьи. С 1921 года в Китае для нас евангелие становилось все яснее и яснее, число спасенных все более увеличивалось, и Бог все сильнее обращал наше внимание на истину церкви. Мы стали видеть, что церковь целиком Божья, в ней могут быть только спасенные, и церковь должна соблюдать лишь то, что предписано Богом в Библии. В то время никто из нас даже не слышал о движении братьев. Только в 1927 году до нас стали доходить вести о такого рода деятельности за границей. Посредством литературы, которую мы постоянно получали, мы узнали, что имеет место великое движение, наполняющее все страны в мире. Реформация была точно таким же великим движением. Но, с другой стороны, мы чувствовали, что многие из них пали до положения Лаодикии. В то время у нас был вопрос: что говорит Библия? Должны ли дети Божьи присоединяться к какому-нибудь движению? Единение христиан должно быть в Христе, а не в каком-либо движении. И мы провели много времени в изучении Библии. И нам все больше и больше становилось ясно: то, что больше, чем местность, не является церковью, и то, что меньше, чем местность, также не является церковью. В этом веке Бог показывает нам четыре различные церкви. Мы можем поставить их в таком порядке: существуют Римско-католическая церковь, протестантские церкви, братья, которые любят друг друга, и собрания Братиев. Четвертое, то есть собрания Братиев, пало до положения Лаодикии. Эта группа стала сектой. Я спросил одного брата: «Как вы думаете, похож ли я на брата?» Он сказал: «Да, это так, но в „вашей” среде все еще есть...» Я сразу же спросил: «Тогда кто «вы»? Разве для меня недостаточно быть просто братом? В „мы” включаются все те, кто был искуплен кровью». Если брат когда-то был спасен в Чункине, а церковь в Чункине говорит, что он все же не брат, тогда церковь в Чункине стала сектой. Именно секта требует от человека, который является братом, чего-то еще, чтобы называть его братом. Хотя они могут и не говорить, что они собрание Братиев, однако все же там проходит невидимая граница.

Что за люди составляют сегодняшнюю Филадельфию? Церковь во всяком месте может быть Филадельфией, а может и не быть ею. На самом деле, я не смогу сказать, какая из них таковой является, а какая — нет. Возможно, церковь в Чункине является Филадельфией, а церковь в Кунмине — нет. Возможно, церковь в Ченту является Филадельфией, а в Ланьчжоу — нет. Сегодня это стало проблемой местности так же, как семь посланий написаны для местностей. Мы должны отвергнуть Римско-католическую церковь, мы должны покинуть протестантские церкви. С отрицательной стороны, вы можете исключить два этих типа церквей; но с положительной стороны, Филадельфия ли вы? или все еще Лаодикия? Легко уйти из Римско-католической церкви и легко уйти из протестантских церквей; все, что вам нужно сделать, это написать письмо и выйти через парадную дверь. Но Филадельфия вы или нет — остается вопросом. Это зависит от того, вышли вы через черный ход или нет. Филадельфия не может впасть в Сардис, но она может впасть в Лаодикию. Критика Господом Лаодикии гораздо сильнее, чем Его критика Сардиса. Здесь Господь хочет, чтобы мы научились превозносить имя Господа. Где двое или трое собираются во имя Господа, там среди них Господь. Но вы никогда не должны превозносить себя. Кто утверждает, что он — Филадельфия, тот уже не может быть Филадельфией.

Сегодня только если вы покинули деноминации и увидели церковь, Слово Божье может быть нормой. Например, есть один брат, возрожденный человек. Можете ли вы сказать, что он не брат? Он брат независимо от того, знает он ясно истину или нет. Он мой брат, если он находится дома, и, если он падает в яму на улице, он все равно мой брат. Самая большая ошибка — я могу лишь винить моего Отца за то, что Он родил его. Особой характеристикой Филадельфии является братская любовь — сегодня этот путь является единственным путем, по которому вы можете идти. Но у вас никогда не должно быть такого отношения: я люблю братьев, которым ясна истина, и симпатичных мне братьев, но тех, которые непривлекательны, я любить не буду. Ясна ему истина или нет — это его дело. Мы никогда не должны говорить: «Ты бунтарь». В этом году вы видели то, что не видели в прошлом году. Возможно, в следующем году он увидит то, что вы увидели в этом году. Если он читает Библию, Господь также покажет ему свет. Вот как велико Божье сердце; и наши сердца должны быть такими же. Мы должны научиться иметь сердце, способное вместить в себя всех детей Божьих. Когда вы говорите «мы», но при этом не включаете всех детей Божьих, то вы — самая большая секта, потому что вы не стоите на позиции братской любви, а превозносите себя. Путь Филадельфии — это путь, который мы должны выбрать. Трудность заключается в том, что Филадельфия включает всех братьев, однако некоторые не способны объять так много.

Разрешите мне проиллюстрировать это так: перед войной с Японией я поехал в Кунмин. Там был брат из _____ церкви, который хотел поговорить со мной. Это был очень хороший брат. Когда он увидел меня, он сказал: «Помните ли вы? В Шанхае я задал вам вопрос, но вы так и не ответили мне — как мы можем сотрудничать?» Я ответил: «Брат, у вас церковь _____, к которой я не принадлежу». Он сказал: «Правильно, но вам не следует беспокоиться об этом; я имею в виду то, что мы прекрасно сотрудничаем перед Господом». Я сказал: «У меня есть церковь, и я в ней, Павел в ней, Петр тоже в ней, а в ней также Иоанн, Мартин Лютер, Джон Уэсли и Хадсон Тэйлор. Вы тоже в ней. Церковь, которая есть у меня, так велика, что все те, кто в Христе, велики они или малы, находятся в ней». Я продолжал: «Брат, между нами есть одно различие: я созидаю лишь одну церковь; вы хотите созидать две церкви. Мое дело — лишь церковь Христа, а не церковь _____. Если вы хотите созидать лишь церковь Христа, а не церковь _____, то я могу в полной мере сотрудничать с вами». Братья и сестры, вы видите разницу? Любовь того брата недостаточно широка. Он ставит акцент на церкви Христа в рамках церкви _____. Он созидает две церкви. После того как я закончил говорить, он признался, что впервые увидел, о чем идет речь. Он взял мою руку и сказал, что надеется, что этот вопрос никогда не возникнет снова.