Коллектор библейской книги

Я часто сталкивался с чем-то подобным. Один раз после разговора с таким братом старейшина, хваливший его, повернулся ко мне и сказал: «Брат Ли, этот брат никуда не годится». Услышав это, я изменился в лице и сказал: «Брат, ты не старейшина. Ты Иуда! Последние двадцать минут, беседуя с ним, ты повторял, что он очень хороший брат. Теперь он ушёл, и ты говоришь мне, что он ужасный брат. Ты ведёшь себя не по-христиански. Ты обманываешь своего брата». Иногда старейшина начинает объясняться: «О, вы не представляете, какой у этого брата нрав. Если ему сказать, что он нехороший, он сразу выйдет из себя. Иногда он так раздражается, что может ударить». Я отвечал: «Брат, если ты боишься, что он ударит тебя, не надо было хвалить его. Это ложь. Если ты считаешь, что он не сумеет выдержать этого, тебе следовало молчать, пока он говорил с тобой. Иногда молчание бывает сильнее откровенных слов. Не нужно раздражать его, но и не нужно хвалить его».

Братья и сёстры, если вы хоть что-то делаете, то рано или поздно об этом узнают, как бы вы ни пытались сохранить это в тайне. Вы можете сказать брату, что он очень хороший, а как только он выйдет из комнаты, повернуться и сказать, что он ужасный. Вы полагаете, что вы сказали это за его спиной, а не в лицо, но уверяю вас: не пройдёт и полугода, как он узнает об этом. Тогда он скажет, что в такой-то день вы, старейшина, хвалили его в лицо и критиковали его за спиной, рассказывая, какой он ужасный. Следовательно, лицом к лицу с ним вы были одним человеком, а за его спиной — другим. Так вы выдали, что вы за человек на самом деле.

Таким образом, старейшина должен учиться быть верным и честным человеком. Мы не можем говорить братьям одно, а думать другое. Если нам сложно сказать что-то, то лучше молчать, но мы не должны говорить того, что мы не думаем.

Время от времени какой-нибудь брат мягко спрашивал меня, почему, придя ко мне раньше, чтобы узнать моё мнение о его состоянии, он не получал от меня никакого ответа. Я говорил: «Брат, ты сам знаешь, в каком состоянии ты тогда был. Если бы я сказал что-нибудь, к каким последствиям это привело бы!» Он задумывался, а потом говорил: «Вы правы, брат. Вы знали, что тогда я не смог бы принять этого. Вы ничего не говорили, потому что вы взвесили моё состояние в тот момент».

Позвольте мне сказать ещё кое-что о притворстве. Старейшины должны любить братьев и сестёр и заботиться о них. Эти любовь и забота должны быть чем-то в их личности, а не просто методом. Предположим, я человек, который искренне любит братьев и сестёр в результате того, что во мне есть Господня любовь. Господь вложил в меня любовь к братьям и сёстрам, и я не могу не любить их. Когда я вижу заболевшего брата, я беспокоюсь о нём. Когда я вижу брата, потерявшего работу, я непроизвольно забочусь о нём. Когда я вижу нуждающегося брата, я сам испытываю похожую нужду. Это доказывает, что мои любовь и забота исходят из моей личности. Это правильно.

Когда другой старейшина встречает нуждающегося брата, он говорит: «О, брат, ты так нуждаешься! Пусть Господь будет милостив к тебе». Но свернув за угол, он забывает об этой ситуации. Это притворство. Если вы не сочувствуете этому человеку, не нужно говорить таких слов. Когда он остаётся без работы или у него горе, вам не нужно выражать притворное соболезнование, если на самом деле вас не волнует его состояние. Это будут фальшивые слова. Если, конечно, сделав однажды что-то притворное, вы собираетесь перебраться на луну, вы можете спокойно оставаться фальшивым человеком. В противном случае людям в конце концов надоест слушать ваше сочувственное оханье, и они скажут, что старейшина — притворщик.