Иоанн

Когда Господь скрывал Свою славу в плоти, этот любимый ученик был к Нему ближе остальных; мы помним, что именно он возлежал на груди Господа. После Господнего воскресения он в течение нескольких десятилетий хорошо работал для Господа, и Господь особо использовал его, чтобы написать послание об общении, в котором особо говорится о Божьей любви и Божьем свете. С человеческой точки зрения, увидев Божий свет, этот ученик должен был испугаться не так сильно, как остальные. Однако мы помним, что на острове Патмос, когда Господь Иисус явил ему Свою славу и Его лицо засияло, «как солнце сияет в своей силе», он «упал к Его ногам как мёртвый» (Отк. 1:16, 17). Увидев Божий свет, любой человек упадёт на землю.

Не только в Библии мы видим людей, которые, увидев Божий свет, смирялись, исповедовались и узнавали себя; в истории церкви мы тоже можем увидеть много святых, которые действительно были очень святы и в то же время, приближаясь к Божьему свету, знали, как они слабы и растленны. Кто может отрицать, что те, кого мы хотим процитировать ниже, являются в церкви самыми выдающимися людьми? Однако их мнение о себе было исполнено смирения. Этому есть только одно объяснение: чем больше человек приближается к Богу, тем больше он узнаёт, как он слаб; чем больше Бог озаряет человека, тем больше он узнаёт, как он растлен. Гордые, самоуверенные люди являются такими потому, что не увидели Божьего света.

Мартин Лютер

Находясь в заключении, он писал одному человеку, занимавшему высокий пост в Римской церкви: «Возможно, вы думаете, что сейчас я бессилен. Император может с лёгкостью отклонить прошение такого жалкого монаха, как я. Однако вы должны знать, что я непременно исполню тот долг, который возложила на меня любовь Христова. Я нисколько не боюсь сил ада, не говоря уже о папе и его епископах». Но, увидев себя в Божьем сиянии, этот отважный реформатор мог только воскликнуть: «Я боюсь своего сердца больше, чем папу и всех его епископов. Во мне находится самый большой папа — я сам!»

Джон Нокс

Ради Христа этот шотландец был учителем, проповедником, заключённым, рабом, скитальцем, реформатором и политиком; в то же время он был исключительным святым. В своей последней молитве он сказал: «В этой молитве я, Джон Нокс, своим умирающим языком и всем своим разумом обращаюсь с прошением к своему Богу». Вот что он сказал в этой молитве:

Господь, будь милостив ко мне, не суди меня за мои бесчисленные грехи; из них прости мне особенно те грехи, которые мир не может осудить. В молодости, в зрелые годы и до сих пор я постоянно сражался. Я обнаружил, что во мне нет ничего, кроме притворства и растления. Господь, только Ты знаешь тайны человеческих сердец. Помни, что из тех грехов, о которых я сказал, ни один меня не радует. Они часто огорчают меня; мой внутренний человек глубоко ненавидит их. Сейчас, оплакивая свою растленность, я могу обрести покой только в Твоей милости.

Это молитва человека, который озарён Богом.

Джон Буньян

За благовестие его на тридцать лет посадили в тюрьму, и там он написал известную книгу «Путешествие пилигрима». После Библии это, возможно, самая переводимая книга в мире. Спэрджен сказал о нём: «На мой взгляд, стиль Джона Буньяна очень похож на стиль Господа Иисуса; никто не сравнится с ним». Но сам он говорил о себе:

После прошлого покаяния меня снова кое-что огорчает: если я тщательно исследую свои лучшие поступки, я обнаруживаю грехи — новые грехи, приме-шанные к моим лучшим поступкам. Поэтому, даже если прежде я был самонадеян и питал какие-то иллюзии в отношении себя и своей работы и даже если бы моя прежняя жизнь была безупречна, теперь я вынужден сделать вывод, что тех грехов, которые я совершаю за один день, достаточно, чтобы отправить меня в ад.

Имея такое глубокое осознание своих грехов, он воскликнул: «Если бы Он не был таким великим Спасителем, Он не смог бы спасти такого великого грешника, как я».

Джордж Уитфилд

Этот выдающийся проповедник был знаменит так же, как Джон Уэсли. Умирая, он сказал:

О, я хотел бы упасть и умереть, когда я буду трудиться для моего Господа, ибо я считаю, что ради этого стоит умереть. Если бы у меня была тысяча тел, каждое из них было бы странствующим благовестником ради Иисуса.

Когда в последний раз со свечой в руке он уходил спать, у дверей собралась толпа людей, которые просили его ещё раз выступить с проповедью. Он знал, что умрёт в тот день, но выступал перед ними, пока не догорела свеча, а затем ушёл наверх умирать. Этот человек говорил о себе так:

Когда мы выполняем свои обязанности, к этому всегда примешано растление. Поэтому, если бы после нашего покаяния Иисус Христос принимал нас согласно нашим делам, наши дела обязательно обличили бы нас, поскольку мы не можем помолиться молитвой, которая была бы совершенной с точки зрения Божьего нравственного закона. Я не знаю, что думаете вы, но я могу сказать, что я не могу молиться — я могу только грешить; я не могу проповедовать ни вам, ни кому-либо другому — я могу только грешить. Я могу сказать только одно: даже моё покаяние таково, что мне нужно каяться в нём; даже мои слёзы должны быть омыты драгоценной кровью моего Искупителя. Наши лучшие поступки — это лишь грехи, способные вызывать восторг окружающих.

Огастус Топледи

Подсчитывая свои грехи, этот в высшей степени благочестивый человек пришёл к выводу, что каждую секунду он совершает по крайней мере один грех, то есть за десять лет накапливается триста миллионов грехов. Поэтому он написал замечательный гимн, который помог миллионам измученных и угнетённых грехом людей найти покой, — «Для меня рассечена, о Скала, скрывай меня!» Он писал:

О, есть ли в этом мире более жалкий человек, чем я! У меня нет ничего, кроме слабостей и грехов. В моей плоти нет ничего доброго; как удивительно, что при этом у меня часто бывает искушение оценивать себя очень высоко. Даже лучшим из того, что я сделал в жизни, я заслужил лишь осуждение.

Однако, умирая в Лондоне от туберкулёза, он приклонил свою грешную голову на грудь Спасителя и сказал: «Я самый счастливый человек в мире!»

Джонатан Эдвардс

Он был очень духовным и очень полезным для Господа человеком. Когда он проповедовал, очень многие плакали о своих грехах, будучи поражены в самое сердце, и просили Спасителя о прощении. Он был очень честным человеком, поэтому он с большим смирением написал следующее:

Часто я очень глубоко сознаю, что наполнен грехами и нечистотой; очень часто я сознаю это так остро, что не могу не плакать. Иногда я плачу так долго, что часто я вынужден запираться в комнате. Сейчас я очень глубоко сознаю, как я порочен и как растленно моё сердце; сейчас это осознание острее, чем до покаяния. Что касается меня, я давно сознаю, что моя порочность совершенно неисправима; она наполняет мои мысли и мечты. Но в то же время мне кажется, что моё осознание греха слишком мало, слишком слабо; меня удивляет, что я не могу осознать свою греховность сильнее. Сейчас я очень надеюсь, что у меня будет сокрушённое сердце и что я с большим смирением паду перед Богом.