Коллектор библейской книги

ОСУЖДЕНИЕ СОВЕСТИ

Всякий раз, когда у нас в отношении Бога, или в отношении человека, или даже в отношении нас самих есть нечто неправильное, наша совесть осуждает нас. Если, например, я солгу брату, в моей совести немедленно появится осуждение. Осуждение совести нужно устранить немедленно; в противном случае оно станет преткновением. Если осуждение носит временный характер, оно правомерно; это нормально в отрицательном смысле. Но мы не должны иметь осуждения в нашей совести постоянно. В этом случае осуждение становится преткновением, виной или обвинением в юридическом смысле. Поэтому всякий раз, когда у нас появляется осуждение, мы должны устранить его с помощью исповеди и применения очищения искупительной кровью. Мы должны сказать: «Господь, прости меня». Когда мы устраняем проблему этого проступка, применяя кровь, с осуждением покончено и его больше нет. Если же мы не решим проблему осуждения, а будем жить в нём, оно станет преткновением и виной внутри нас. Это будет мешать, препятствовать и даже вредить нашей духовной жизни.

Пока мы находимся в старой природе, пока мы ходим по земле, мы несовершенны. Поэтому то, что мы испытываем некоторое осуждение в отрицательном смысле, — это нормально. Но у нас не должно быть преткновений. У нас должна быть совесть без преткновений. Если мы не будем решать проблему с осуждением немедленно, наша совесть будет испорчена. Мы не будем иметь совесть без преткновений; мы будем иметь совесть с преткновениями. Я снова повторяю: это повредит нашей духовной жизни.

ВОСПРИИМЧИВОСТЬ СОВЕСТИ

Что касается совести, есть различие между чувствительностью и восприимчивостью. Вы можете сказать, что я «расщепляю волос», но иногда нам нужно и «расщеплять волос». Если бы учёные-ядерщики не расщепили что-то поменьше, чем волос, у нас не было бы ядерной энергии. Восприимчивость — это правильно; совесть должна быть восприимчивой, но не чувствительной. Чувствительность — это что-то ненормальное, а восприимчивость — это что-то нормальное. Я не хочу быть чувствительным человеком, но я хотел бы быть восприимчивым человеком. Когда говорят, что сестра чувствительная, — это нехорошее описание, но, если брат восприимчив, это хорошее качество.

Ощущение нашей совести должно быть восприимчивым, но оно может стать слишком восприимчивым. Когда оно становится слишком восприимчивым, совесть становится чувствительной. Восприимчивость — это что-то на нормальном уровне, а чувствительность — это уже сверх нормального уровня. Когда мы ищем Господа, работаем над своей совестью и верны ощущению в нашей совести, она бывает восприимчивой и нежной. Это правильно; всем нам нужна восприимчивая и нежная совесть. Тем не менее мы должны быть осторожными и не заходить слишком далеко, иначе наша совесть станет чувствительной.

Мирские люди и даже христиане, которые не ищут Господа и не ходят в духе, небрежны в своём чувстве. Даже если они лгут, им всё равно; у них не возникает никаких чувств. Часто, говоря ложь, они даже радуются, поскольку у них это хорошо получается. Но после того как мы надлежащим образом спасаемся, в нашей совести появляется ощущение, что мы не можем лгать. Когда мы лжём, в нашей совести немедленно возникает определённое чувство. В этом случае, чем дальше мы идём с Господом, тем сильнее ощущение в нашей совести. Сразу после спасения мы знали, что лгать нельзя, но, возможно, мы ещё чувствовали себя вправе говорить какие-то другие вещи. Но после того как мы полюбили Господа, начали искать Его и учиться ходить в духе, управление, царствование и руководство в нашей совести стали более строгими. Теперь мы несвободны не только в том, чтобы лгать, но даже в том, чтобы говорить всё, что нам вздумается. Мы должны взаимодействовать с внутренним чувством и не говорить. Если мы не взаимодействуем с внутренним чувством и говорим что-то вопреки ему, то, даже сказав что-то верно и хорошо, мы оказываемся под осуждением.

Чем больше мы ходим с Господом и следуем за Ним в духе, тем более восприимчивой становится наша совесть. Это правильно и хорошо. В этот момент, однако, наша совесть может стать чувствительной. Нам кажется, что мы должны сказать что-то, но при этом у нас появляется чувство беспокойства: вдруг то, что мы скажем, будет неправильно, поэтому мы ничего не говорим. Но, если мы ничего не говорим, нас не покидает чувство, что всё-таки нам нужно сказать это; не говорить этого тоже неправильно. В итоге мы не знаем, что нам делать. Если мы говорим, появляется осуждение, а если мы не говорим, появляется обвинение. Это выходит за рамки нормального. Это чувствительность, и это ненормально. Когда на собрании встают некоторые братья или сёстры, мы чувствуем, что они усвоили урок работы над совестью, но стали слишком чувствительными. Брат говорит: «Я боюсь, что скажу что-то неправильное, но я боюсь, что, если я не скажу этого, я тоже буду неправ. Я не знаю, говорить мне это или не стоит». Такая чувствительность очень мешает нам.

Если радиоприёмник слишком чувствительный, он не работает. Точно так же наш дух очень тонкий, подобно нити в лампочке. Если хоть что-то будет в нём неправильно, он не будет работать. Совесть тоньше, чем общение и интуиция. Легко иметь слишком вялую или слишком чувствительную совесть, но сохранять нашу совесть всегда восприимчивой довольно трудно. Если мы будем всегда сохранять нашу совесть восприимчивой, она будет действовать подобно хорошему радиоприёмнику.